Собеседник «Армяне сегодня» – композитор Эдвард Манукян.

 – Как начался Ваш путь в музыку?

 –  Прежде, чем заняться музыкой, у меня были разные увлечения. Музыка покорила меня особенно в старших классах. Серьезнее стал заниматься ею только после 20 лет. Сначала играл на пианино, потом – на нескольких других инструментах, сейчас только сочиняю.

 – Какую роль сыграли Ваши родители в выборе профессии?

 – Родители не принуждали, но и не особенно приветствовали мой выбор. Конечно, сравнительно поздно начал заниматься музыкой, и естественно, что к моему новому увлечению должны были  отнестись с некоторым недоверием. В любом случае – помогали и продолжают помогать по сей день.

 – Музыканты были в семье?

 – У меня двое дядек – музыканты. Дед был преподавателем, и говорят, очень любил петь. К сожалению, рано умер, я не успел  с ним пообщаться. Очевидно, что склонность к музыке есть в наших генах, что в большей или меньшей мере проявляется в поколениях.

 – А какие были увлечения, пока не сориентировались в профессии?

 – Был увлечен науками, особенно физикой и химией. Очень любил читать, большой почитатель армянской и зарубежной классики. Половину дня проводил за чтением, другую – проводил дома различные научные опыты. Однажды с помощью алюминиевого листа и куска угля сделал микрофон, посредством которого наладил прямую связь с другом, жившим на первом этаже (мы жили на пятом этаже). Спустя месяцы мне в руки попал старенький настоящий микрофон. Открыл и увидел, что в нем использована почти та же технология. То были темные и холодные 90-е годы. День и ночь был в поисках новых источников электроэнергии. После веерных отключений мог на час-два обеспечить свет в доме. К счастью, те годы быстро миновали и я смог развить свои интересы и в гуманитарных науках.

 – Насколько знаю, до отъезда в Америку Вы увлекались джазовой музыкой, потом переключились на классику. Расскажете о своих ощущениях того периода?

 – Гиганты американского джаза были моими героями. Отъезд был целиком связан с моей неуемной любовью к джазу, а переход к классической музыке получился очень драматичным. Об этом стоит рассказать.

 Шел 2003 год. Я жил в квартале Лейк Балбоа Лос Анджелеса. Однажды, сидя дома, читал биографию легендарного джазового пианиста Билла Эванса, и случайно добрался до страницы, где говорилось о том, что Билл Эванс очень любил музыку армянского композитора Арама Хачатряна, даже представлял ее Майзу Дейвису и другим. Это стало для меня очень интересным открытием. Об Араме Хачатряне знал только то, что он автор «Танца с саблями» и «Вальса», который звучал в Новогоднюю ночь в 24.00 по Национальному телевидению. �? ничего больше.  Помню, словно вчера было, как бросил на половине книгу, встал и направился прямо в музыкальный магазин, попросил   все записи  произведений Арама Хачатряна и вернулся домой с пятью пластинками. Помню, как беспокойно билось сердце. Будто предчувствовал: сейчас произойдет что-то, что в корне изменит мою жизнь. Так и получилось. С наушниками  сел к столу, и зазвучало первое произведение: это были отрывки из «Спартака»…  Какие мелодии, какие краски, какой пафос… Никогда не забуду те переживания. Словно человек отрывается от тела и парит в космосе, полном наслаждений. �?наче невозможно описать ту красоту, которая раскрылась передо мной в тот день. Это стало тем миром, в котором я начал жить. Биография Эванса так и осталась недочитанной, а я вместе с той книгой отложил в сторону все, что было связано с джазом, и решил стать композитором, следуя  интересным и извилистым путем армянской классической музыки.

 Минули годы. От многих других композиторов получал заряды воодушевления, однако Арам Хачатрян и его мир всегда будут иметь для меня особое значение.

 – �?нтересная, захватывающая история. В ваших произведениях много армянских мотивов. Явно, Вы увлечены также народной музыкой.

 – Обожаю народную музыку. Долгие годы изучал множество песен – ноту за нотой. Форма и строение, заложенные в основе этих мелодий – существенная часть нашего музыкального словарного запаса.  Музыкальная мысль приходит ко мне с дыханием армянской песни. Даже если пишу на совершенно иные темы, основные элементы армянского фольклора всегда присутствуют.

 – В этом году все армянство сплотило 100-летие Геноцида армян, в рамках которого по всему миру организуются разнообразные мероприятия. Какие планы у Вас в этой связи?

 – Только что закончил одно произведение на тему Геноцида. Произведение, подобное реквиему, написанное для хора и ударных инструментов. Слова – всего два коротких предложения, – взял из мемуаров едва спасшегося от Геноцида Акопа Арсеняна, который в полуобморочном состоянии просит турка-могильщика не тащить за ноги, умоляя: «Брат, я еще не умер. Подожди – похоронишь меня утром». Эти слова словно расплавленный свинец вливаются в тебя при чтении. Не знаю, можно ли представить большую трагедию, чем та, что человек когда-либо вынужден говорить такие слова другому человеку.

 Думаю, это произведение – одно из самых удачных. К сожалению, не закончил вовремя, чтобы исполнялось в эти дни. Будет исполнено позже – возможно, еще в течение этого года.

 – Действительно, выбрали ужасные слова… �?з-за этого преступления миллионы армян живут сегодня вдали от родины. По Вашему, насколько может армянин развить армянскую культуру вне Армении?

 – Я, конечно, могу говорить только об Америке. Армяне, по сравнению с другими нациями, быстрее ассимилируются там. Зачастую уже второе поколение ощущает отчужденность. Думаю, это прежде всего объясняется тем, что у армян нет особого расового различия  с американцами европейского происхождения, и ассимилируются намного быстрее, чем, скажем,  эмигранты из латиноамериканских стран. Это хорошо тем, что люди намного быстрее проходят период становления и принимаются новым обществом. Однако культура, к сожалению, через несколько поколений совершенно исчезнет. Одно-два слова скажут на армянском, несколько добрых слов о нации – и все. Для развития армянской культуры нужна свободная, прогрессивная и благоустроенная Армения.

 – Чуть раньше Вы сказали, что с детства увлекались науками. Тем не менее, избрав совершенно иной путь, насколько удается сегодня касаться науки. Юношеские мечты не дают о себе знать?

 – С большим интересом слежу за развитием науки. Нет ничего интереснее, чем видеть, с какой прогнозируемой закономерностью новые научные достижения, сегодня находящиеся еще в зародышевом состоянии, постепенно становятся частью нашего бытия. Большие научные достижения зачастую становятся источником вдохновения  моих музыкальных произведений. Давно уже одно-два произведения в год посвящаю той или иной научной теме.

 – �?звестно Ваше сотрудничество с великими учеными, в том числе лауреатами Нобелевской премии. Расскажете немного об этом?

 – Да, мне выпало счастье быть знакомым с великими учеными. В частности, впечатляющим было общение с биологом Джеймсом Ватсоном, физиком Стивеном  Уайнбергом и лингвистом Ноамом Чомским. На слова Чомского написал масштабную кантату под названием «Мир без войны». После двух лет неустанного труда она вскоре будет издана. Связь с учеными для меня очень важна, общение с ними всегда интересно. �?х язык я лучше понимаю.

 – Что Вы имеете ввиду – на каком языке говорят ученые?

 – Языком фактов. Языком мыслей, обусловленных фактами. Послушайте интервью какого-либо великого ученого и обратите внимание, с какой осторожностью они составляют свое мнение относительно различных проблем. Посмотрите, сколь полны сомнениями их мысли. Какая-то неописуемая прелесть есть во всем этом. Мне кажется, развитие науки самое прекрасное явление, присущее роду человеческому. Наука родилась в тот момент, когда первобытный человек, взяв руки палку, начал сбивать с дерева плоды, и продолжает двигаться вперед, со все более сумасшедшей скоростью из года в год. Ни одно достижение цивилизации не было бы возможно без развития науки.

 – Для многих музыкантов самым большим вдохновением является любовь.

 – Философ Бертран Рассел говорил, что счастливая жизнь воодушевляется любовью и направляется наукой. Полагаю, я также живу по этому принципу.

 – Вы считаете себя счастливым?

 – Да, хотя счастье – не столько состояние, сколько стремление. Покуда человек здоров и стремится к счастью, можно сказать, что он счастлив.

 – Вы гражданин США, но сегодня находитесь в Армении, творите здесь. Решили жить на Родине?

 – Пока есть возможность, останусь в Армении. Эта родная среда очень дорога для меня. Помню, когда только вернулся после десятилетнего отсутствия, внимательно прислушивался, как говорят люди, и их речь, естественная артикуляция, мелодичность армянского языка звучала для меня сладкой, как мед. Думал, что долгое время не слышал армянскую речь и это впечатление скоро ослабнет. По сей день ничего не изменилось. На каждом шагу прислушиваюсь, как люди говорят по-армянски, и каждый раз умиляюсь. Мелодия армянского языка для меня сейчас – как воздух и вода. Надеюсь, никогда больше так долго не буду тосковать.

Беседовала Грета Мнацаканян